Смертельный звонок [cборник] - Николай Иванович Леонов

Риккер шел последним, поэтому никто впереди не понял даже, что произошло. — Он помолчал упрямо и потом все-таки неохотно выдал: — Я дам список тех, кто был на похоронах Шанурина.

— Он ведь погиб в автомобильной аварии? — Лев заходил с разных сторон с вопросами, пытаясь нащупать шероховатость в фактах.

Борис пожал плечами:

— Да, мистеру Риккеру сообщили об этом три дня назад. Он решил, что должен побывать на похоронах. Родителям помог финансово.

— А ты лично с Шануриным был знаком?

— Нет, он — здесь, я — в Америке.

— А как ты вообще оказался в Штатах?! — удивленно воскликнул Лев, изображая непосредственность.

Но лицо Бориса было непроницаемым, он лишь иронично заметил:

— За много лет до выстрелов на кладбище, про которые ты должен узнать.

— Ладно, ладно, намек понял. В твою жизнь не лезу. Просто любопытно стало, неужели тебя Риккер с собой из России привез специально. Обалдеть, тяжело, наверное, вот так вот все бросить, начать жизнь в другой стране…

К сожалению, провокация Гурова не удалась, лицо мужчины по-прежнему ничего не выражало. Он равнодушно смотрел вперед, только губы шевелились, отвечая на вопросы опера.

— А ты как думаешь, кто мог организовать нападение на Риккера? Кому он насолил, ведь он уже столько лет здесь не живет?

— Не знаю, по бизнесу у него все ок. Работает, как принято в Америке — отчисляет все налоги, зарплату платит белую. Родственников, знакомых здесь нет. Он приехал только из уважения к Олегу, своему партнеру.

— Что за проект?

Снова сдержанный ответ:

— У меня своя работа — охранять босса, а его делами я не занимаюсь.

— Послушай, я понимаю, что он тебе платит и ты должен его охранять, в том числе и от чужого любопытства. — Лев старался изо всех сил разговорить мужчину. — Но я ведь не просто так тебя расспрашиваю, мне надо понять, зачем его пытались убить и кто. Ты же рядом с ним круглые сутки, значит, много слышишь и видишь. Я не прошу рассказывать мне все, просто дать немного информации в помощь для расследования.

Начальник охраны все таким же ровным тоном указал крепкой ладонью:

— Вот здесь налево и останавливайся, до гостиницы я дойду сам. Про проект не знаю подробностей, инвестиции в новые технологии какие-то. Все детали проверяет команда юристов из компании Риккера. В Америке каждый занимается своим делом.

Как только автомобиль затормозил, Борис хлопнул дверцей и уверенно зашагал к огромному зданию современного отеля. Лев проводил его взглядом — массивная фигура, словно сделанная из камня, да и сам такой же твердый и упрямый, не выдавить лишнего слова. Придется все же начинать с осмотра кладбища, разговор с Борисом почти ничего не дал.

До погоста опер добрался быстро, мощная машина легко несла его по дорогам, а навигатор подсказывал маршрут. Гуров сразу наметил все поездки на день, чтобы навестить места проживания трех особенных исчезнувших. У оградки по-прежнему была та же картина: бабули ожидали покупателей, выложив нехитрый товар: искусственные цветы, живые букетики в пластиковых ведерках; редкие в будний день посетители топтались на входе, а затем шли по дорожке в сторону могил своих близких; в руках у всех посетителей были цветы или нехитрые закуски в виде конфет, бутылок, пирожков. Лев подошел к пожилой женщине, которая сидела с самого края, протянул крупную купюру:

— Можно мне самый лучший букет?

— Конечно, конечно, — засуетилась та, довольная щедростью покупателя. — Я сейчас вам все заверну в бумагу красивую, свеженькие, только сегодня срезала на участке. — Она понизила голос. — Вот, берите еще конфетки, не смотрите, что недорогие. Пускай карамельки, мертвым уже все без разницы, какой подарочек, главное ведь — внимание. А люляки не тронут, они тут избалованные, только хорошие конфеты тащут.

— Как вы сказали, люляки? Кто это? — переспросил Лев.

Сразу загомонили несколько торговок:

— Цыганье это, называют их так. Летом живут тут в лесочке, на кладбище, как в магазин, каждый день ходят.

— Не цыгане они, а из Таджикистана, народность такая. Им работать не положено, вот в мусоре и копаются да попрошайничают. Торговать уже невозможно, как воронье тащат все. Продаем людям цветы на могилки, покойников навестить, а они через час уже их обратно тащат и на рынке в городе сдают.

— Куда только полиция смотрит! Попрошайки и воровки шастают!

— Да их сами цыгане и таджики не любят, никчемными считают! Мужики дома сидят, а бабы с детишками рыскают по мусоркам. Видели три дня назад, беременная, аж пузо на лоб, а тележку тащит с мальцом.

— Взялась жалеть, себя пожалей! Мы каждый цветочек растим, полем, поливаем, а они просто так потом их сдают на рынке.

Лев оставил возмущенных бабулек, направился с букетом и пакетом карамелек к могиле друга. Его прошлого подарка — шоколадки и стаканчика кофе — уже не было на плите. Видимо, правы кладбищенские торговки, здесь регулярно идет «чистка». Лев охлопал карманы и нашел то, что нужно — красивую блестящую авторучку, которой делал записи. Если эти люляки обносят могилы, то следят за каждым посетителем, чтобы сразу собрать свою добычу. Приманка должна сработать, и он найдет возможных свидетелей нападения на Горца.

Ждать пришлось недолго. Стоило оперу отойти подальше в глубину кладбища и затаиться в тени двух небольших деревцев, как из-за забора показалась черная голова. Беременная женщина с трудом перелезла через оградку, за забором остался ребенок лет пяти наблюдать за матерью. Женщина в длинном цветастом платье, смуглая, с черными волосами, собранными в тугой узел под платком, не торопясь, дошла до могилы. Сгребла в пакет все подарки, что были выложены на могиле Амаряна, и направилась обратно. В три прыжка опер настиг воровку и ухватил за локоть:

— Стоять, полиция.

Та забормотала что-то на непонятном языке и попыталась вырваться. За забором заревел в голос испуганный происходящим ребенок. Но Лев не разжал руку на худом запястье. Он спокойно повторил:

— Я из полиции. Ты отвечаешь на мои вопросы, и я отпущу тебя. Или заберу в отделение, а ребенка заберут в детский дом. У тебя нет документов, тебя посадят в тюрьму.

Смуглянка с сильным акцентом залепетала на русском:

— Нет, не нада. Не нада турьма. Отпусти меня, я отдам, отдам все. — Она полезла в пакет.

Лев остановил женщину:

— Оставь себе. Просто ответь мне на вопросы, честно ответь. И я отпущу тебя к ребенку.

Цыганка оглянулась на дитя, цыкнула что-то коротко, и плач прекратился. Она подняла затравленный взгляд на опера, ожидая, что будет дальше. Лев старался говорить четко, чтобы женщина поняла его вопросы:

— На кладбище позавчера были похороны. У леса за ними наблюдал человек. Ты его видела?

Женщина неохотно кивнула. Гуров попросил:

— Опиши его, расскажи, как выглядел.